Николай Максимов
«Осенняя луна сосну рисует тушью но синих облаках», «О, бледная пуна над бледными полями! Какая тишина...» «Прекрасен дальний ночной небосвод. Господь мой, какая дорога на небо ведет», «Сияла ночь. Луной был полон сад.» ...Господи, сколько было стихов посвящено Ночи поэтами всех эпох! Но лишь впервые я увидел ее воочию. Наверное, ном нужно было встретиться с Полиной Пазовой, заслуженной артисткой Украины, где-нибудь под звездами, на фоне химер Городецкого, нависающими над ее театром. Но она назначила встречу днем, в своей гримерной с наглухо зашторенными окнами и накрепко закрытой дверью. Высокая, стройная, с красиво уложенной гривой темных волос, в черном платье (Ей не хватает только черного кота на руках!), она тем не менее выглядела не инфернальной Музой самоубийц и мистиков. Это была стильная актриса, профессионал: поставленный голос, рассчитанный на дальние ряды театра, переплетение пальцев, контрастировавших с ее уверенностью в неотразимости на первого встречного, которым в данном случае оказался я, впервые встретившись лицом к лицу с одной из самых загадочных звезд театра имени И.Франко. О Полине Лазовой в последнее время говорят и пишут очень много. «Киевская пектораль» — за Ворона — за лучшую роль второго плана в спектакле В.Козьменко-Делинде «Сны по Кобзарю», присвоение звания, номинация на Шевченковскую премию, телепередачи о ней, интервью...
      — Полина, о Вас столько написано! Я просмотрел несколько публикаций и способен лишь нугад задать несколько уточняющих вопросов. Вы утверждаете, что родились в степи, занимались в драмкружке сельской школы... Но у Вас имя не сельское, и внешность. Неужели Вы способны полоть сорняки, доить корову, ощипывать курицу?...
      — Умею полоть, ухаживать за садом, за скотом, но вот доить всегда побаивалась. Еще не пробовала печь хлеб: мои первые три года прошли действительно в селе, на Николаевщине. Потом отец пошел работать на шахту в Ново-Волынске, и школу я заканчивала уже в городе. Моей внешности удивлялся еще мой первый театральный режиссер Владимир Оглоблин: «Откуда такая порода?» Именно на мое лицо он и ставил свои спектакли. Что мне об этом сказать? Имя... Моя мать — Роза Ивановна Дехтяренко. Тоже вроде бы не сельское имя. Просто красивое — Роза... Мой отец также имел утонченную внешность. А самое главное, они воспитывали меня по Библейским законам. От города мне хотелось взять немногое. Чуть-чуть усовершенствоваться.
      — А где Вы в провинции могли зажечься лицедейством?
      — Мама мне читала Шекспира, а я разыгрывала в поле, за селом, его драмы. В Ново-Волынск приезжали киноактеры, гастролировали областные театры. Репертуар, конечно, был «в духе времени», но понемногу прививал мне любовь к профессии актера. Не то чтобы стремилась на сцену, но хотелось быть похожей на Орлову, Ладынину, Целиковскую, Лорен, Лоллобриджиду, Дитрих. Мне нравились актрисы с загадкой, красивые и недостижимые. До сих пор одной из самых любимых моих песен остается «На крылечке» из старого фильма-спектакля «Свадьба с приданным». До сих пор помню чудесную Веру Васильеву с ее ямочками на щеках...
      — Да простят мне другие актрисы театра имени И.Франко, но Вы одна из немногих, кто остается самой изящной, самой пластичной в труппе. Как Вы поддерживаете свою форму?
      — Ходила на аэробику, занималась с профессиональной спортсменкой на ее шведской стенке, бегала. Зимой, правда, боюсь простудиться... Мне многое дала природа, мама, у которой в 60 — осиная талия. Я не могу позволить себе стариться. За 18 лет работы в театре столько сыграно, а это ведь тоже стимул держать себя в постоянной физической форме. А голос? Он ведь тоже требует постоянной тренировки...
      — Вы заменили Наташу Сумскую в «Белой вороне» на время ее декретного отпуска. А не хотелось бы, как она, петь не только в театре, но и на эстраде?
      — Шоу-бизнес — не для меня. Мне не нравится пошлость, которая идет с эстрады. У меня есть записи песен на мои собственные стихи, старинные украинские песни в джазовой обработке. Кое-что прозвучит на моем творческом вечере в Доме актера...
      — Вам никогда не хотелось поменять цвет волос? И в кино, и в театре самые лучшие, лирические роли достаются блондинкам...
      — Нет, мне никогда не хотелось перекрашиваться, да и лирические роли играть. Вообще не понимаю женщин, постоянно меняющих цвет волос. Это значит, что они не уверены в себе, не постоянны. Да разве дело в цвете волос? Нутро-то остается твое... Когда-то Владимир Опанасенко пытался делать из меня лирическую актрису, но мне легче удаются женщины-вамп. И в трагедии, и в оперетте.
      — Вы и свою Маргариту из знаменитого спектакля Ирины Молостовой так воспринимаете?
      — Да, у Булгакова она — коротко стриженая брюнетка с букетом желтых цветов. Любила ли она Мастера или просто заботилась о его романе, где вопреки безбожной идеологии утверждалось, что есть Бог и Дьявол?..
      — Вы были бы способны, как Маргарита, бросить все ради любимого человека?
      — У Маргариты не было детей. Ей легче было оставить мужа, дом. Каждая женщина мечтает быть жертвенной, но не каждая способна принести в жертву свое благополучие. Да, любовь может догнать, но надо вовремя остановиться, подумать... Я понимаю, почему Маргарита отказалась от обеспеченной жизни, ушла жить в подвал к безвестному писателю, но... У меня два сына, пятнадцати и тринадцати лет, и на подобные безумства я не способна.
      — Вы постоянно играете «Мастера и Маргариту» в паре со Степаном Олексенко. Не хотелось ли поменяться с Любой Кубьюк и сыграть с более сильным партнером — Богданом Ступкой?
      — Богдан Сипьвестрович Мастера давно уже не играет. Мне несколько раз приходилось выступать со Ступкой. Его Мастер — это совсем другой человек, более сильный, довлеющий над своей Музой. Нет, с Олексенко мне работать лучше. Он трогательный, беспомощный. Я пришла к Мастеру и вытолкну его из подвала вместе с его гениальным романом...
      — Удивительно, что Вы, одна из эффектнейших киевских актрис, не удостоились внимания кинематографистов. Видел Вас в одном телефильме в паре с Александром Быструшкиным... Может, напомните название?
      — «П’ять ознак самотньої птахи» Евгения Солнцева. Я там играла женщину-наваждение, управляющую чувствами другого человека. Еще на телевидении были «Суета», «С женщинами не шутят», «Поединок» (не по Куприну, а про семью Ульяновых!)...
      — А на киностудии имени А.Довженко?
      — О каких съемках могла идти речь, когда — дети, когда — театр!.. Я никогда не занималась саморекламой, не оставляла своих фотографий на студии.
      — А кто же, простите, предлагал Вам съемки в обнаженном виде, как сказано в одном из Ваших интервью?
      — Александр Муратов в «Вальдшнепах», например. «Мы снимем акт в кустах, ничего не будет видно». «А зачем тогда вообще снимать?» — ответила я. После того, как мой маленький сын увидел меня в короткометражке Ольги Володиной «Дом», замечательном «сюрре» о семье, которую поглощает их жилище, я дала слово не показываться на экране в объятиях других мужчин (это был Толя Хостикоев), да еще раздетой. Совсем по другой причине я не участвовала в эротическом сериале Олега Биймы «Остров любви». Надо было выбирать — или съемки, или поездка на лето с семьей в Америку. Кстати, у меня была возможность выбора...
      — Думаю. Вы ничего не потеряли. «Блуд» — не лучший из десяти фильмов сериала, да и Марина Могилевская с «Вашей» ролью вполне справилось.
И все же жаль. Не конкретных фильмов, где не снялась Полина Лазова. Какой же надо иметь талант, какую внешность, какой, наконец, рост (а Полина выше всех в театре на голову), чтобы ее засыпали предложениями! Жаль, что она не настоящая ведьма, а только притворяется. Подымите им всем, не замечающим Вас, веки, Маргарита!